— Вот вам люди! — продолжал он, обращаясь к окну, из которого виднелась
городская площадь, усыпанная, по случаю базара, народом. — Позови обедать, — так пешком прибегут! Покровительство нужно, — на колени, подлец, встанет, в грязи в ноги поклонится! А затей что-нибудь поблагороднее, так и жена больна и в отпуск надобно ехать… Погодите, мои милые, дайте мне только дело это кончить: в калитку мою вы не заглянете…
Неточные совпадения
К собору, где служили молебен, Самгин не пошел, а остановился в
городском саду и оттуда посмотрел на
площадь; она была точно огромное блюдо, наполненное салатом из овощей, зонтики и платья женщин очень напоминали куски свеклы, моркови, огурцов. Сад был тоже набит людями, образовав тесные группы, они тревожно ворчали; на одной скамье стоял длинный, лысый чиновник и кричал...
Что касается каторжных работ, производимых в самом Александровске, то здесь приходится наблюдать, главным образом, строительные и всякие хозяйственные работы: возведение новых построек, ремонт старых, содержание на
городской манер улиц,
площадей и проч.
В третьем часу пополудни
площадь уже пуста; кой-где перерезывают ее нехитрые экипажи губернских аристократов, спешащих в собор или же в
городской сад, чтобы оттуда поглазеть на народный праздник. Народ весь спустился вниз к реке и расселся на бесчисленное множество лодок, готовых к отплытию вслед за великим угодником. На берегу разгуливает праздная толпа горожанок, облаченных в лучшие свои одежды.
Соборная
площадь кипит народом; на огромном ее просторе снуют взад и вперед пестрые вереницы богомолок; некоторые из них, в ожидании благовестного колокола, расположились на земле, поближе к полуразрушенному
городскому водоему, наполнили водой берестяные бураки и отстегнули запыленные котомки, чтобы вынуть оттуда далеко запрятанные и долгое время береженные медные гроши на свечу и на милостыню.
Но мне отрадно и весело шататься по
городским улицам, особливо в базарный день, когда они кипят народом, когда все
площади завалены разным хламом: сундуками, бураками, ведерками и проч.
— Еще недавно здесь, на масленице и на святой, устраивались балаганы, и в определенные дни вывозили институток в придворных каретах. Теперь все это происходит уже на Царицыном лугу. Здесь же, на
площади, иждивением и заботливостью
городской думы, устроен сквер. Глумов! видишь этот сквер?
— А теперь, исполнивши наш долг относительно Адмиралтейской
площади и отдавши дань заботливости
городской думы, идем к окончательной цели нашего путешествия, как оно проектировано на нынешний день!
Маскарад был устроен в общественном собрании, — каменное, в два жилья, здание казарменного вида, окрашенное в ярко-красный цвет, на базарной
площади. Устраивал маскарад Громов-Чистопольский, антрепренер и актер здешнего
городского театра.
— Стой, наши, не беги! — командуют Кулугуров с Базуновым, но
городская молодёжь уже отступает, не выдерживая дружного и быстрого натиска слободских; так уж издавна повелось, что слобода одолевает, берёт бой на
площади и гонит
городских до церковной ограды.
Городские ведут бой с хитростями, по примеру отцов: выдвинут из своей стенки против груди слобожан пяток хороших вояк, и, когда слобожане, напирая на них, невольно вытянутся клином, город дружно ударит с боков, пытаясь смять врага. Но слободские привыкли к этим ухваткам: живо отступив, они сами охватывают горожан полукольцом и гонят их до Торговой
площади, сбрасывая на землю крепкими ударами голых кулаков.
Еще лет пять назад часть
городских дельцов требовала заменить изваяние какой-нибудь другой статуей или совсем очистить
площадь от памятника, так как с ним связывался вопрос о расширении портовых складов.
Этот спасительный пример и увещательные грамоты, которые благочестивый архимандрит Дионисий и незабвенный старец Авраамий рассылали повсюду, пробудили наконец усыпленный дух народа русского; затлились в сердцах искры пламенной любви к отечеству, все готовы были восстать на супостата, но священные слова: «Умрем за веру православную и святую Русь!» — не раздавались еще на
площадях городских; все сердца кипели мщением, но Пожарский, покрытый ранами, страдал на одре болезни, а бессмертный Минин еще не выступил из толпы обыкновенных граждан.
Здесь есть
городские ряды — длинный деревянный сарай на Соборной
площади, со множеством неосвещенных, грязных клетушек, похожих на темные норы, из которых всегда пахнет крысами, кумачом, дублеными овчинами, керосином и душистым перцем.
Немецкая печать лежала на всей
городской культуре с сильной примесью народного, то есть эстонского, элемента. Языки слышались на улицах и во всех публичных местах, лавках, на рынке почти исключительно — немецкий и эстонский. В базарные дни наезжали эстонцы, распространяя запах своей махорки и особенной чухонской вони, которая бросилась мне в нос и когда я попал в первый раз на базарную
площадь Ревеля, в 90-х годах.
Не больший порядок был и в самом Петербурге и даже в его центральной части, где помещались дворцы. Современник императриц Анны и Елизаветы майор Данилов рассказывает, что в его время был казнен на
площади разбойник князь Лихутьев: «голова его вздернута была на кол». Разбои и грабежи были тогда сильно распространены в самом Петербурге. Так, в лежащих вокруг Фонтанки лесах укрывались разбойники, нападая на прохожих и проезжих. Фонтанка в то время, как мы знаем, считалась вне
городской черты.
Софийская
площадь очистилась. Мертвые тела поклали на носилки и похоронили по христианскому обряду за
городским валом, колокола замолкли, и вече стало представлять собою простую мирскую сходку.
Эта
площадь, собственно говоря, могла бы считаться за начало города, если бы находящаяся в конце ее застава, состоящая их двух каменных, выкрашенных в белую краску столбов с гербами города, не указывала, где начинается
городская черта.
Софийская
площадь очистилась. Мертвые тела положили на носилки и похоронили по христианскому обряду за
городским валом, колокола замолкли, и вече перестало представлять собой простую мирскую сходку.
Стр. 422. Биржа — здесь: специальное место, отведенное для извозчиков на
городских улицах и
площадях.
Невдалеке от слободы, находящейся за соборной
площадью, уже совершенно по выезде из города, стоят особняками, друг против друга, два обширные деревянные здания, обнесенные высокими частоколами — это
городская и пересыльная тюрьма.
— Какой мороз! — сказал ее товарищ, нахлобучив плотнее свою шапку и подвязывая себе бороду платком. — Того и гляди, что оставишь нос и уши в этом чухонском городке, который ближе бы назвать
городскими слободками. Там палаты, около них жмутся мазанки; здесь опять палаты, и опять около них мазанки, словно ребятишки в лохмотьях связались в игру с богатым мужиком. А меж ними луга да
площади, как будто нарочно, чтоб ветру ходить было разгульнее!